Иоэль Энгель

Юлий (Иоэль) Дмитриевич Энгель родился в 1868 в небольшом крымском городке Бердянске, вне черты оседлости. Во всем Крыму тогда жило всего несколько сот евреев, в основном ассимилированных. Отец был довольно зажиточным купцом и гитаристом-любителем. Юлию посчастливилось попасть в процентную норму и поступить в местную русскую гимназию. В 1886 Юлий поступает на юридический факультет Харьковского университета. Как это было обычно для среднего класса, Юлия с детства учат музыке. В 1892 г. он оканчивает Харьковское музыкальное училище по классу теории. Энгель серьезно относится к музыке и даже отваживается показать свои сочинения П. И. Чайковскому, оказавшемуся в Харькове в 1893 году. Петр Ильич нашел увиденное достаточно интересным и рекомендовал Энгеля для поступления в Московскую консерваторию. Закончив Харьковский университет, Энгель поступает в консерваторию, где его учителями были С. Танеев (класс полифонии и музыкальной формы), Аренский и М. Ипполитов-Иванов (класс инструментовки и свободного сочинения).

Еще студентом Энгель публикует рецензии, критические очерки и статьи по истории музыки в московских газетах («Русская музыкальная газета», «Музыкальный современник», «Курьер»). После окончания консерватории в 1897 году Энгель выбирает карьеру журналиста. Он становится помощником редактора, а в 1899–1918 гг. редактором музыкального отдела газеты «Русские ведомости», где с 1900 г. регулярно помещает заметки о театре, литературе, образовании. «Русские ведомости» пишет Вайнберг имела уважаемую репутацию 'профессорской газеты' — в ней сотрудничали и университеские профессора и звезды журналистики. Несмотря на молодость и журналистскую неопытность Энгель быстро получил признание в художественных и академических кругах Петербурга, Москвы и других центров. Его статьи получают высокую оценку таких авторитетов как Римский-Корсаков, Танеев, Кюи...

Поворот

В 1947, Яков Вайнберг опубликовал воспоминания ¹ о своем хорошем друге и коллеге. Он пишет: «Для меня, жителя Москвы, хорошо знакомого с ее ультра-русской атмосферой, много лет превращение Энгеля оставалось загадкой, пока много лет спустя я не встретил его в Тель-Авиве. Во время одного из его визитов в моей студии на улице Ахада Гаама я, наконец, задал Энгелю решающий вопрос: "Скажите, пожалуйста, как же это произошло, что вы, обычный русский интеллигент, вдруг повернулись на 180 градусов, став горячим пропагандистом, пионером и представителем еврейской музыки?"

«Энгель улыбнулся. "Видите ли”, сказал он, "как ни странным это может показаться, я в долгу перед русскими, или, вернее, одному русскому. И он рассказал мне о замечательном эпизоде, действительно увлекательный рассказ о том, что же привело к решительному повороту на новый путь в его жизни.

Это была крещенская ночь накануне русской Пасхи, в Москве, когда молодой русский музыкальный критик Энгель встретил своего друга, скульптора Марка Матвеевича Антокольского собиравшегося представить Энгеля знаменитому Владимир Стасов, горячему поборнику русского национального искусства. Когда оба гостя вошли в его номер в гостинице, они обнаружили Стасова в компании известного художника Репина поглощеных любимой темой Стасова о национализме в искусстве. Стасов, настоящий славянин, восхищался и изучал Ветхий Завет, чувствуя глубокую внутреннюю связь между Библией и западной культурой.

После того как Антокольский представил Энгеля, Стасов немедленно атаковал обоих евреев, по поводу их русских имен. "Послушайте, воскликнул он обращаясь к Антокольскому," Что это за идея назвать себя Марком – римским, латинским именем? Что у вас общего с Марком? Конечно, ничего. Вам что стыдно за своего Мордехая? Я просто не могу это понять. Где ваша национальная гордость? Неужели вы не понимаете величественного библейского великолепия, всего благородства Мордехая? Да, да, вы должны забыть этого Марка и начать гордиться своим древним аристократическим предком - Мордехаем, великим Мордехаем", в экстазе кричал гигантский Стасов...

Затем Стасов обратился к Энгелю, как к высоко образованному музыканту, призвав его изучать свое собственное, еврейское музыкальное наследие. Он напомнил Энгелю о храмовой музыке левитов, о старинной синагогальной литургии с канторским пением молитв, о народных песнях на идиш, услышанных им в русской деревне. Стасов кричал на Энгеля: "Где ваша национальная гордость музыкой своего народа!"

Вначале недоумевавший Энгель был потрясен. Этот высокий человек с длинной седой бородой походил на истинное олицетворение библейского пророка... Его громовой голос звучал, как голос Исаии, Элияху, или Иеремии. Слова Стасова молнией поразили воображение Энгеля - в нем пробудился еврей. Это был действительно самый важный момент в его жизни, а также большое событие для всего Израиля - в этот памятный вечер родилась профессиональная еврейская музыка (Jewish art music)» - пишет Вайнберг.

Энгель принимает немедленное решение. Спустя два месяца после памятной встречи, он отправляется на летние каникулы в западном направлении (в черту оседлости), чтобы присоединиться к своему народу. Он проводит все лето, слушая, записывая огромное количество музыкального фольклора. Вернувшись в Москву, он тщательно отсортировал материал и гармонизировал отобранные мелодии, подготовив их к публикации. Еще два таких лета и, наконец, в 1900 году выходит первый "Альбом Десяти еврейских песен", опубликованный Энгелем за свой счет. Один из первых экземпляров он с личной благодарностью отправляет Стасову.

Миссия

Позднее в том же году, Энгель организовал свою первую публичную лекцию с иллюстрациями еврейской музыки в московском Политехническом музее, поддержанную музыкальной секцией Императорского общества естествознания, антропологии и этнографии. Если для ассимилированного московского еврейства эта лекция вряд ли много значила, то для немногих национально-мыслящих, в основном молодых, изучавших музыку студентов, она стала настоящим откровением, даже революцией. Имевшим далеко идущие последствия отзвуком лекции Энгеля были подробные комментарии в русско-еврейском периодическом издании "Восход", который читала вся интеллигенция. Одновременно в нескольких центрах началась еврейская музыкальная деятельность, которая увенчалась созданием ОЕНМ в Санкт-Петербурге (См: Историю, а также очерки о Шкляре, Розовском, Саминском). Сам Энгель, по-прежнему, живет и работает в Москве.

В 1909 ОЕНМ опубликовало сборник еврейских народных песен собранных и обработанных Энгелем, а 1914 г. он был избран почетным председателем московского отделения ОЕНМ. В 1911–14 гг. он ездил с С. Ан-ским в экспедицию и записывал еврейские песни и мелодии, по следам которой опубликовал сборник песен. ² Полемика Энгеля с Л. Саминским о происхождении и развитии еврейской музыки публиковалась в журнале «Еврейская неделя» (1916). С началом революции и после закрытия 'Русских ведомостей' как «голоса буржуазии» весной 1918 г., Энгеля привлекают к работе в музыкальном отделе Наркомпроса РСФСР, читает лекции на заводах и фабриках, начинает работу над первым советским музыкальным словарем.На совещании в Риге в 1922 году он сказал Розовскому: "Я благословляю русскую революции, потому что большевики закрыли все газеты, и, слава Богу, мне негде работать критиком". В 1920–22 гг. он работает музыкальным воспитателем в колонии еврейских сирот в Малаховке под Москвой, где он написал свои знаменитые детские песни на идиш и позднее на иврите. Он начинает заниматься композицией с упорством, которого он не знал раньше. Вместе с Е. Вахтанговым и актерами театра «Хабима» он участвует в постановке драмы С. Ан-ского «Диббук», для которой написал музыку (первое представление в Москве, 1922 г.).

Германия

В 1922 г. после своего творческого вечера в Москве, Энгель покидает Россию и прибывает в Германию, после войны и революции ставшую одним из главных мест для беженцев из Восточной Европы. С помощью друзей Энгель дает несколько своих лекций-концертов в Лейпциге и Берлине, встречается с Ахроном. Они вместе выступают на концертах еврейской музыки в Польше. На концерте в Берлине Энгель встретчает виолончелиста Иехоахина Стучевского, ставшего его горячим сторонником. Энгель организует филиал ОЕНМ - Общество для издания еврейской музыки 'Yuwal', который действовал в Берлине в 1922-24 годах. В период его редакторства, Yuwal, в основном переиздает публикации ОЕНМ и новые произведения самого Энгеля. Он также помогает в создании сходного издательства Yibneh в Лейпциге.

Эрец-Исраэль

Пламенный сионист, один из пионеров ОЕНМ Арье Абилеа (до репатриации - Лев Несвижский) надеялся, что прибытие столь почтенного ученого и музыканта, как Энгель превратит Палестину в важный центр исследований и публикации еврейской музыки. В одном из своих первых писем комитету, организованному для этой цели, Энгель писал: «я не сионист, но я отношусь к национальному элементу вообще, и в человеческом творчестве в частности, как к высшей ценности и это приводит меня ближе к сионизму». После переговоров Энгель принял предложение работы в женской педагогической семинарии 'Шуламит' и в 1924, вслед за Ахроном, со всей семьей отправляется в Палестину. Он прибывает в Яффо в ноябре 1924 г., но по приезде заболевает малярией. С Ахроном, проведшим в Палестине 4 месяца и затем приглашенного в США для участия в юбилейном концерте своего учителя Ауэра, им больше увидеться не суждено.

Выздоровев, Энгель поселяется в Тель-Авиве. Он с энтузиазмом возобновляет активную работу, в течение нескольких месяцев заканчивая регистрацию издательства Juwal. Хиршберг пишет, что в 20-х годах члены ОЕНМ полностью доминировали на музыкальной сцене Палестины и их концепция стала синонимом еврейской музыки. Их вклад получил престижную поддержку в работе Сабанеева, публикация которой совпала с приездом Энгеля. Праздничную атмосферу прибытия Энгеля еще более усилила эмиграция Розовского в апреле 1925 и ошеломляющий успех концертного тура Ахрона в мае 1924. Помимо лекций и концертов Энгель преподает на иврите в семинарии «Шуламит», дает частные уроки гармонии и композиции, печатает эссе и рецензии в газетах и журналах («Театрон ве-омманут», «Давар»), руководит хорами, продолжает записывать и обрабатывать музыкальный фольклор, издает сборник «Ширей ам иехудиим» («Еврейские народные песни») в трех томах, пишет музыку к спектаклям. В апреле 1925 г. он становится музыкальным руководителем театра «Охел», социалистического проекта где добровольцы-актеры репетировали по вечерам - после основной работы

Энгель тоже работал как доброволец — все попытки его друзей убедить комитет по образования платить учительское жалование в 20 фунтов в месяц почтенному, 56-летнему музыканту, перегруженному обучением маленьких детей, оказались безрезультатны. Всегда доброжелательный Энгель выразил свое разочарование в письме своему московскому другу Давид Шору, который готовился к иммиграции: «Продолжайте мечтать, пока вы не оказались на Святой Земле. Здесь придет конец всем мечтам». Несомненно, Энгель был глубоко оскорблен тем, что значительная часть его жалования в школе 'Шуламит' постоянно оставалась не выплаченной. Безуспешно его друг Хопенко, организовывавший его приезд, пытался найти средства для оплаты жилья Энгеля!...

В декабре 1926 года после хорового концерта он подхватывает тяжелую простуду и 11 февраля 1927 умирает. Премьера спектакля «Рыбаки» (1927) состоялась в театре «Охел» уже после его смерти... Ахрон, узнавший о его смерти посвятил памяти Энгеля свою. "Элегию" для струнного квартета. Городской совет Тель-Авив принял решение о выплате пенсию вдове Энгеля (урожденная Антонина Хейфец) и переименовал одну из самых красивых городских улиц в его честь.

Йоель Энгель, основоположник профессиональной еврейской музыки, прожил в Палестине всего 2 года. Кто знает, может если бы городской совет Тель-Авив немного ранее принял бы решение о выплате Энгелю зарплаты — всего лишь то ему было обещано до переезда, он бы смог больше времени уделять творчеству... Может быть он бы не заболел... Кто знает... Несмотря на все усилия Розовского и Стучевского продолжить дело Энгеля, потеря была невосполнима и история профессиональной еврейской музыки стала такой, какой мы ее знаем.

Источники