Моше Мильнер (1886-1953)

В отличие от своих друзей по Обществу Еврейской Народной Музыки (ОЕНМ), Моше (Моисей, Михаэль, Михаил Арнольдович) Мильнер (משה מיכאל מילנר ) не переживал мучительного процесса обретения своей еврейской идентичности. Ему не нужно было полемизировать каким должно быть еврейское искусство. Можно сказать, он никогда и не покидал местечка, пронеся его музыку через всю свою жизнь. Миша родился в 1886 в украинском городе Ракитное Киевской области. Об его отношении Мильнер к религии позволяют судить следующие его строки: «…С четырех лет я посещал хедер, а к девяти годам изучал Талмуд. Ребе упорно старался вдолбить в меня первую главу «Гитин» (Разводы),из которой я узнал все подробности того, как развестись с женой…». Не испытал Миша Мельников и давления семьи, так осложнившего молодость Вайнберга, Саминского, Энгеля. В восемь лет, во время эпидемии холеры, Миша осиротел и должен был не только зарабатывать на жизнь, но и помогать братьям и сестрам. Его спас талант. Ангельский голос-альт и абсолютный слух превратили его юность в авантюрную историю. Его показали его знаменитому кантору, Nissan Belzer, с которым он путешествовал в течение двух лет, получив репутацию солиста и приобретя некоторые знания сольфеджио. С десяти он был певчим в хоре хаззана Я. Ш. Мороговского. Повзрослев, он сменил фамилию Мельников на Мильнер "по неясным причинам", пишет Albert Weisser, но нам понятно, что Мильнер просто переведя свою фамилию на идиш. Позднее его привезли (миф говорит "украли") в синагогу Бродского в Киеве, где он был певчим под руководством Abram Dzimitrovsky. Будучи любимцем общества, он жил в доме Александра Осиповича Бродского. После потери голоса его было определили в ученики гравера, но спустя два месяца он вернулся в синагогу, где ему поручили синагогальную музыкальную библиотеку, и он начал заниматься фортепиано с Abram Dzimitrovsky.

Благодаря финансовой помощи Бродского и занятиям фортепиано с Ольгой Вечер, в 1902 он поступил в Киевскую консерваторию. Там он продолжал занятия фортепиано у профессора Puchalsky и написал фортепианный концерт для двух фортепиано, песни" В хедере "("In Cheder") и "Unter di Grininke Bamelach". Koretzky утверждает также, что Мильнер в этот период очень любил имитации народных песен Варшавским (Warshawski), но его самым любимым композиторм был Шопен.

В 1907 году при финансовой помощи барона Владимира Гинзбурга (чья жена взяла на воспитание одну из сестер Мильнера), он поступил в Петербургскую Консерваторию. В 1907–15 он занимался в Петербургской консерватории у М. Миклашевского и М. Бариновой — по фортепиано, изучает контрапункт с А. Лядовым и Vithol, занимается гармонией с Kalafaty, инструментовкой — с М. Штейнбергом. В 1908 году под влиянием Susman Kisselgof, он вступил в Общество еврейской народной музыки, которое в 1913 году опубликовало его первую работу, "Unsane Tokef". В 1915 году он закончил Консерваторию.

Мильнер, наряду с М.Ф.Гнесиным, прославился как один из выдающихся знатоков еврейского музыкального фольклора. Он дирижировал хором Общества (1911–23), военным оркестром (1915–18), хором Петербургской Большой синагоги (1912–19). Первый концерт из eгo произведений состоялся 8 октября 1917 года в малом зале консерватории, второй - там же 12 ноября 1921. 6 июня 1922 прошел концерт Мильнера в Государственной Филармонии, при помощи Иосифа Ахрона.

16 мая 1923, Мильнер, работавший тогда дирижером Государственного оперного театра, сам дирижировал премьерой своей оперы «Ди химлен бренен» («Небеса пылают»), первая опера на идиш в Россиив Большом драматическом театре, с участием оркестра и хора Петроградского театра оперы и балета и солистов филармонии (режиссер В. Раппопорт, декорации В. Щуко и А. Бенуа). Либретто «Ди химельн бренен», было написано самим Мильнером совместно с М. Ривесманом (1868–1924). Опера стала одной из первых жертв Главреперткома (Главное управление по контролю за зрелищами и репертуаром при Главлите РСФСР), созданном 9 февраля 1923 г. особым постановлением Совнаркома. Она была поставлена всего два раза (16 и 23 мая 1923 г.) - и снята с репертуара как "реакционная". Примерно в это время пошли слухи, что Мильнер готовится уехать в Соединенные Штаты. Кантор Rudinov нашел ряд рукописей Мильнера в подвале Yiddish Kultur League в Варшаве в 1922 году, куда ее организаторы бежали из Киева после революции.Но поездка в Америку не состоялась - Мильнер остается в Советском Союзе.

В 20-е годы он писал музыку к спектаклям «Габимы» (Leivick's "Der Golem" and Richard Beer "Hoffman's Jacob's Dream"). С 1926 по 1931 был музыкальным директором еврейского государственного театра в Харькове, написал музыку для целого ряда пьес. После этой даты активность Мильнера проследить чрезвычайно трудно. Д-р. Bromitch в Буэнос-Айресе в январе 1933 писал, что новая опера Мильнера 'Новый путь' (The New Way), чье либретто изображало возвращение еврейских масс к земле, должна была быть поставлена в том же году в Ленинграде. В 1936 году Gdal Saleski встретил Мильнера в Ленинграде, где композитор работал над большой ораторией для хора, солистов и оркестра. В газете "Эрнес" от 2 апреля 1936 сообщали о том, что Мильнер написал музыку для пьесы Шолом-Алейхема "Goldgreber" для Биробиджанского Еврейского Государственного театра. Можно предположить, что Мильнер провел там некоторое время. В 1924–25 Мильнер был музыкальным руководителем ГОСЕТа. В 1931–41 гг. Мильнер руководил еврейским вокальным ансамблем в Ленинграде, где пережил блокаду в годы Второй мировой войны. Он написал музыку к пьесе И. Пфеффера, "Солнце не заходит" (The Sun Does Not Go Down), поставленнной Московским еврейским Государственным театром под руководством С. Михоэлса 15 февраля 1947. Так, "в фаворе" у советских чиновников он находился, по крайней мере, до апреля 1948 года, о чем свидетельствуют статьи в советской газеты на идише "Эйникайт" (ныне не существующей), в который писали о нем с высокой похвалой.

Альберт Вайсер, американский историк музыки, считал недостаток известности Мильнера на Западе «не следствием согласованных попыток игнорировать композитора, а лишь результатом его преувеличенной скромности и нежелания позировать перед критиками». Все, кто знал Михаила Арнольдовича, отмечали его скромность, деликатность, простоту и интеллигентность, но нам понятно, что его желание оставаться в тени —это позиция мудрого человека, хорошо понимавшего, чем чревата популярность или близость к «двору».

Мильнер пережил революции, гражданскую войну, арест сына в 1938 году за «принадлежность к контрреволюционной террористической организации». Он отважно боролся (написал письмо Жданову) и в конце концов добился освобождения сына «за не подверженностью обвинения»… Позднее, благодаря сыну, находившемуся на Ленинградском фронте и отсылавшему родителям свой фронтовой паек, он пережил блокаду, продолжал писать музыку и выступать с концертами, был награжден медалью «За Оборону Ленинграда»! Он стойко выносил ругань и угрозы придворных критиков, лишь грустно написав: «…я пишу, как остроумно заметили мои приятели, посмертные произведения, ибо меня не исполняют и не печатают»». Это написал человек, уже после запрещения оперы опубликовавший 34 отдельных произведения и сборники во всех мыслимых жанрах, написавший музыку к 40 (!) различным спектаклям, шедшим во всех российских и украинских Госетах, в Габиме, у Михоэлса… Но как подчеркивает Марина Шемеш, в своей автобиографии, написанной предположительно в конце 40-х годов, композитор ни разу не использует слова «еврей» или «еврейский», не упоминает своего участия в ОЕНМ. В период усиления репрессий, это было равносильно добровольному «признанию»… Обратите внимание на дату смертиМильнера: 1953! Нужно ли особое воображение, чтобы представить себе, какие чувства испытывал он в конце 40-х, наблюдая за исчезновением друзей — поэтов, музыкантов, актеров, понимая собственное бессилие и каждую ночь ожидая стука «непрошенных гостей». Мог ли он поверить официальной версии смерти Михоэлса?

Большое, наполненное любовью, сердце Михаила Арнольдовича не выдержало 25 октября 1953— он скончался от инфаркта, когда опасность уже миновала, спустя несколько месяцев после смерти Сталина и прекращения «дела врачей». Большая часть его музыки так и осталась неопубликованной и хранится в рукописях, в том числе симфонические произведения, оперы «Овод» и «Иосиф Флавий» по роману «разрешенного» советской властью Леона Фейхтвангера. Все наши попытки найти материалы, которые позволили бы восстановить оперу – безуспешны. В нашем распоряжении — ранняя авторская рукопись, по которой восстановить оперу можно, разве что переписав. Сохранившаяся музыка изумительно красива. Ширэль Дашевская, израильская оперная певица, уже несколько лет шлифующая партию Лилит, считает, что в колоратурном репертуаре – это уровень “Лакмэ”!

Источники: