Михаил Гнесин (1883-1957)

Михаил Фабианович Гнесин родился 23 января 1883 в семьe “казенного” раввина. В то время как предшественники и последующие раввины не держались в Ростове-на-Дону более двух лет, Фабиана Осипович избирали на эту должность в течении 26 лет! Это был человек мудрый, благородный, с высокими нравственными идеалами, пользовавшийся большим уважением еврейской общины. Чтобы прокормить большую семью – ведь 'казенного' жалования 'казенному' раввину не полагалось, Фабиан Иосифович много работал -секретарем благотворительного общества, был членом городской государственной управы, гласным думы. Его уважали и ценили не только евреи. После выхода указа о выселении евреев из Ростова, Фабиан Гнесин лично обратился к атаману Войска Донского Святополку Мирскому, (в будущем ставшему министром внутренних дел) – и добился отмены выселения... Благодаря его стараниям была построена Главная хоральная синагога на ул. Воронцовской (ныне Баумана).

Дом

Гнесины жили очень скромно, но в их съемной квартире на улице Большой Садовой, всегда звучала музыка. Мать, Белла Исаевна, была дочерью народного певца, виленского бадхана, Иешаяhу Флейтзингера, известного своим бесчисленным поклонникам как "Шайке Файфер". Михаил в детстве был очень близок с дедом. Белла Исаевна сама прекрасно пела. В свое время она брала уроки фортепиано лирики Стани́слава Моню́шко (Stanisław Moniuszko), будущего классика вокальной музыки и творца польской национальной оперы, жившего в Вильне с 1836 до 1858 года. Сестра матери, Цецилия Каведани стала настоящей итальянкой, звездой миланского оперного театра «Ла Скала», часто наезжала в Ростов. Певцом стал и младший брат – Григорий (о нем еще пойдет речь ниже), с которым Михаил был особенно близок. А вот Белла Исаевна нашла применение своему музыкальному дару дома. После замужества и переезда в Ростов она родила двенадцать детей (из которых выжило пять девочек и четверо мальчиков) и с малых лет дети были приучены к фортепиано.

Другом семьи был Эли‘эзер Герович (Eliezar M. Gerovitch), кантор Главной хоральной синагоги, звезда хазанута 19 века. Он был частым гостем в доме Гнесиных, исполнял у них гимны собственного сочинения, учил мальчика музыкальным азам. Недалеко от дома Гнесиных, рядом с городским парком, находилось Петровское реальное училище, которое Михаил окончил в 1899 году. Любимым развлечением учащихся реального училища были концерты симфонического и военного духового оркестров проходившие в парке. В годы учения Миша увлекался естествознанием и языками, но основные интересы были сосредоточены на музыке. Наставником Михаила был Оскар Оскарович Фритче, давший ему первые уроки в теории, эстетике и истории искусства.

Петербург, 1901

В 17 лет, в 1900 году Михаил, пытается поступить в Московскую консерваторию, но комиссия даже не открыла его сочинений! Михаил и его близкие тяжело переживают этот факт, но мать заставила его поверить в свои силы. Огорчение в результате обернулось замечательной удачей. При поддержке родных и Оскара Фритче он готовился целый год и после блестящего отзыва Александра Лядова, которому были показаны первые романсы его принимают в Петербургскую консерваторию, к тому времени ставшей, как острил Соломон Розовский, единственным местом с процентной нормой для не-евреев.

Наряду с Штейнбергом и Игорем Стравинским, Гнесин вошел в тройку лучших студентов. Он изучал контрапункт, фугу и инструментовку с Александром Лядовым (сохранились оригинальные рисунки с необычными названиями их персонажей, навеянные, может быть, знаменитыми карандашными рисунками его учителя), А.К.Глазуновым. Максимилиан Штейнберг привел его к своему тестю, Римскому-Корсакову, и тот, услышав его произведения, тут же взял его в свой класс. Гнесин стал одним из любимых учеников Римского-Корсакова - никто не мог так выразить единство стиха и музыки, как он. Общение с великим музыкантом определило принципы всего дальнейшего творчества Гнесина. Свою преданность учителю Гнесин продемонстрировал в своем музыкальном стиле и в своей академической карьере. Всю жизнь глубоко изучая творчество Римского-Корсакова, его он пишет книгу о нём – эта работа была завершена лишь незадолго до смерти Гнесина.

Певец Серебряного Века

С 18 лет Гнесин окунается в атмосферу искусства Серебряного века, во время самого его расцвета. Он посещает поэтические вечера в обществах символистов. Знакомство с Вяч.Ивановым, А.Блоком, К.Бальмонтом, Ф.Сологубом произвело на него яркое впечатление, а их творчество стало основой для его произведений. С редким проникновением и тонкостью положил он на музыку стихи символистов, и его романсы – «стихотворения в музыке» - ознаменовали формирование собственного стиля Гнесина, как своеобразного художника Серебряного века. Особенно часто он обращался к сочинениям Бальмонта, а наибольший успех принесли ему песни из драмы Блока «Роза и крест». Приходит известность – он получает самую авторитетную в то время премию имени Глинки, находит почитателей своего таланта среди выдающихся исполнителей. Певцы И.Алчевский и К.Дорлиак, пианист М.Бихтер, знаменитый пианист и дирижер А.Зилоти, включавший сочинения Гнесина в программы концертов Русского музыкального общества, становятся постоянными пропагандистами его музыки. Премьеру виолончельной Сонаты-баллады Гнесина Зилоти играл с величайшим испанским виолончелистом П.Казальсом. Гнесин подружился с Михаилом Врубелем. После его кончины он создает фортепианный квинтет «Реквием» (1912–14), симфонический дифирамб «Врубель» посвященный жене художника – изумительной певице Н.И.Забеле-Врубель. Она вдохновила Гнесина на создание ряда романсов и стала их первой исполнительницей, что принесло ему вторую премию имени Глинки.

1904, Путешествие 1-e (Италия, Греция, Германия)

Предмет постоянного глубокого интереса композитора – античное искусство. Получив премию, летом 1904 года Гнесин отправляется в путешествие вместе с драматургом Волькенштейном (опубликовавшем в 1922 трагедию «Ахэр» ( אחר‎- другой, о мудреце эпохи таннаев (I—II вв. н. э.) Элише бен Абуя получившем свое прозвище за отступничество). В течение месяца им удается посетить Венецию, Милан, Геную, Рим, Неаполь, Капри, Палермо, Мессину, Катанью, Крит, Афины, Смирны, Хиос, Константинополь, затем Францию и Германию. Байройт (Бавария) Здесь Гнесин впервые услышал версию о том, что отцом Рихарда Вагнера был еврей - актер, драматург и художник Гейер. Ницше видел подтверждение версии в патологическом антисемитизме Вагнера. Вернувшись в Петербург, взволнованный Гнесин сделал доклад «Вагнер в фантастическом свете легенды о его происхождении», пытаясь понять психологию гениального композитора, предавшего свой народ, «этакого еврея Зюса наоборот».

Хотя в этот период он, казалось, был далек от еврейского музыкального национализма, Гнесин, вместе с другими студентами Римского-Корсакова - П. Львовым и А. Житомирским, присоединяется к группе основоположников будущего Общества Еврейской Народной Музыки (ОЕНМ), участвует сборе фольклорного материала.

Петербург, 1905

Во время революции 1905 года, остро переживая социальную несправедливость, Гнесин присоединяется к студенческому движению. В бурных событиях в Петербургской консерватории, акциях протеста студентов он участвовал как один из главных руководителей. В 1905 за деятельное участие в «Организационном комитете учащихся», проводившем забастовку в знак протеста против расстрела рабочих 9 января, его временно исключают из консерватории.

1910. Париж. Стравинский

После окончания консерватории в 1909 году его имя заносится на доску выдающихся выпускников, открывшуюся именем Чайковского. Как одного из лучших студентов его оставляли работать в Петербурге, сестры звали его в Москву. Его известность растёт –произведения вызывают споры слушателей и критиков, постоянно издаются, исполняются и за границей. В Париже весной 1910 года Игорь Стравинский, достигшим к тому времени всемирной известности, настойчиво уговаривал Гнесина уезжать за границу, так как в России нет перспектив у современных музыкантов, обещал оказать поддержку во всех вопросах. Но Михаил Фабианович видит главное своё предназначение в благородной идее просветительства.

Путешествие 2-e

В начале 1914-го года, когда Турция еще не стала врагом России, Гнесин по поручению ОЕНМ на месяц отправляется в Палестину и Египет. В Константинополе он встречается с замечательным армянским музыкантом Комитасом, который занимался в основном армянскими «хазами», но хорошо был знаком и с еврейскими «neginot», и со всей областью «библейской кантилляции». Комитас считал систему еврейских «neginot» более древней, чем армянские «хазы», которые по своим невмам гораздо мелодичнее, тогда как еврейские попевки - чисто речевого происхождения. Напевы к псалмам Давида у армян, как и у евреев, по мнению Комитаса, являются наиболее поздними образцами музыкального творчества и в большей степени несут след индивидуальной обработки.

Эрец-Исраель

«Еврейская музыка существует, — когда-то говорил ему Римский-Корсаков. — Это замечательная музыка, и она ждет своего Глинку». В Палестине Гнесин знакомился с разными общинами, посещает еврейские музыкальные школы, собирает обширный фольклорный материал. Он влюбился в эти древние напевы. «Погружение в еврейскую народную музыку помогло мне понять язык народного искусства вообще, и я стал «демократичнее» как художник», напишет он позднее. На еврейское возрождение Гнесина по-видимому повлияли и общественная атмосфера, в частности события процесса Бейлиса. Он пишет и публикует произведения, основанные на еврейском материале: пьесы для скрипки и фортепиано, "Нигун" для Shyke Fyfer. В 1917–1918 он пишет «Вариации на еврейскую тему», маленькие пьесы и симфоническую фантазию, в которой переплетаются хасидские напевы, светские мелодии, молитвенные мотивы.

1914 – 1018, Ростов

Покинув столицу, он работает в Екатеринодаре, а затем в своём родном городе – Ростове. Еще учась в Петербурге, Михаил Гнесин часто приезжал в в родной город. В 1906 году он приехал в Ростов с невестой, Надеждой Товиевной Марголиной, (она была певицей и училась с ним вместе). Здесь они поженились. Большая часть музыки, написанной до 1931 года, была создана здесь. Деятельность Гнесина в это время беспрецедентна по своему размаху. Музыкальная жизнь города абсолютно преображается: проводятся фестивали, на которые приезжают лучшие музыканты, проходят праздники искусств. Для концерта из произведений Римского-Корсакова были приглашены из Петербурга певица Надежда Забелла-Врубель и пианист Бихтер. В 1916 году создает музыкальную библиотеку в своей квартире (Газетный, 50). Открываются три музыкальные школы (одна ныне носит имя Гнесина), лектории. Он заведует кафедрой истории музыки и читает лекции по античному искусству в Археологическом институте, сопровождая их выставками картин. По его инициативе в Ростове начали работать три детские музыкальные школы, одной из них, открытой в Нахичевани, впоследствии и было присвоено его имя. Вся эта блистательная работа проводилась в годы Первой мировой и Гражданской войн (1913-1921)! Власть в Ростове несколько раз переходила из рук в руки, но энергия и энтузиазм Гнесина убеждал и белых генералов, и красных комиссаров – последние были поистине воодушевлены его лекциями для рабочих! В 1918 Гнесин назначен руководителем муз. секции Донского отдела народного образования, ректором Донской государственной консерватории.

1921-1923, Путешествие 3-e (Грузия, Германия, Палестина)

В конце 1921 Гнесин отправляется в новое путешествие - Грузия, Германия, Палестина. В 1922 он приезжает в Эрец-Исраэль и задерживается почти на год, собирая музыкальный фольклор. На несколько месяцев он уединился в диком горном живописном перевале, с которого начинается подъем к Иерусалимскому нагорью Шаар Хагай (ворота в долину). Здесь был создан 1-й акт будущей 5-актной оперы "Юность Авраама". В начале 1920-х годов Гнесин находится в Берлине: у него есть преподавательская работа, возможности издаваться, в Европе растет интерес к его творчеству. Он колеблется в выборе между Берлином, манящей его Палестиной и Москвой.

Москва 1923. Гнесинка

Весной 1923 Михаил Фабианович с семьей приезжает в Москву, присоединившись к делу, начатому его сестрами за 28 лет до того, - работе в Техникуме имени Гнесиных. Он много преподает, создает «творческий отдел» музыкального техникума, пишет научные труды, открывает творческий отдел, где впервые применяет новый принцип преподавания композиции: в отличие от всей предшествующей практики он считает, что заниматься сочинением с композиторами надо сразу, а не после изучения ими теоретических предметов. Обобщением опыта позже стал его уникальный учебник по практической композиции, а новый принцип распространился на все учебные заведения страны. Более того, в Школе Гнесиных по его инициативе вводятся занятия композиции для детей – подобная идея ранее вообще считалась нелепой. Результаты говорят сами за себя: в 1920-е годы в классе Гнесина занимались Хачатурян, Хренников, С.Кац, Голубев и многие другие. Став деканом нового Педагогического факультета Московской консерватории, он руководит классом композиции, организует работу по воспитанию инструкторов самодеятельных коллективов, клубов, которые должны были развернуть просветительскую деятельность по всей стране.

1926. Мейерхольд

Творческие искания символистов и увлечение античностью сближают его с Вс.Мейерхольдом. В 10-х — 20-х годах Гнесин разрабатывает свою теорию «музыкального чтения» в античной драме в театральной студии Мейерхольда, занимается с актёрами и пишет музыку на тексты античных трагедий для предполагаемых студийных постановок, например к «Антигоне». Когда Мейерхольд решил ввести еврейскую музыку для обострения трагикомических сцен в постановке пьесы Гоголя «Ревизор», Гнесин пишет оркестровую сюиту-гротеск «Еврейский оркестр на балу у городничего» (1926). Музыкальные темы, использованные в сюите, принадлежат отчасти деду Гнесина, Иешаяhу Флейтзингеру. В первых представлениях партию рояля исполнял Д.Д.Шостакович. «Сюита, полная юмора, оригинально инструментованная, исполненная ансамблем «Студия новой музыки» под управлением Игоря Дронова явилась отличным завершением концерта 26 октября 2005 в Рахманиновском зале консерватории. Зрители были в восторге. Музыканты, которым явно нравилось играть это сочинение (на репетиции сюиты контрабасист даже пританцовывал в такт), так завели слушателей, что последний номер (где по сюжету неожиданно появляется настоящий Ревизор) был исполнен на бис».

Еврейское пробуждение

Детские впечатления, участие в ОЕНМ, впечатления, полученные на Святой земле вдохновили новый этап творчества Гнесина: «Элементы еврейской музыки так овладели моим музыкальным чувством и воображением, что и там, где я не ставил себе заданием поиски еврейского стиля, они стали проступать в моих сочинениях. Погружение в еврейскую народную музыку помогло мне понять язык народного искусства вообще, и я стал “демократичнее” как художник». В атмосфере послереволюционного энтузиазма он пишет вокальный цикл «Музыка к повести о рыжем Мотэле» на стихи Иосифа Уткина, «Пляски галилейских рабочих», оперы "Юность Авраама" и "Маккавеи", удивительные по мелодике романсы «Из Песни песней». В его интерпретации по-новому зазвучала «Гробница Рахили» Бунина. Борис Асафьев отметил: «Проснулся поэт-музыкант романтики библейского востока и звездного простора пустыни». Weisser пишет о двух работах этого периода: «Исключительной красоты "Песня Мириам" с ее короткими, напряженными, тщательно отделанными фразами, образующими редкую лирическую фреску. Это музыка ближневосточной теплоты и ожидания возбуждает воображение в чарующей ностальгии. На том же уровне большого искусства выстроена песня из строф восьмой главы "Песни песней", начинающейся со слов “У нас есть сестренка”. Гнесин извлекает из этих слов их грациозность и деликатную наивность. Музыка движется с очаровательной легкостью и, возможно, злым блеском. Эти две песни, без сомнения, представляют исключительный древнееврейский мелос, о котором так легко рассуждать, но который так трудно соединить в художественное единство. Как Гнесин сделал это, можно объяснить только его гениальностью в этой конкретной области. Конечно, можно было анализировать эти песни, и указать на то, что те или другие библейские мелодии - это переложение народного материала, но это ни в коей мере не донесет до нас их особенную магию».

Конец 20-х –начало 30-х

До поры до времени власть благоволит Гнесину — то ли благодаря тому, что сестры его дружны с Луначарским, то ли потому, что «время было такое». В послереволюционный период появились новые исполнители произведений Гнесина – замечательная пианистка Мария Юдина, певица Вера Духовская. Однако, постепенно его музыка звучит всё реже. К концу 20-х годов резко агрессивное наступление повели пролеткультовцы – Российская ассоциация пролетарских музыкантов (РАПМ) завоёвывает все больше позиций и руководящих постов. Критики и музыкальные деятели из РАПМ сознательно игнорировали «музыку жизненного опыта тысячелетий». Поэзия символистов объявлена "декадансом", а вместе с этим закрывается доступ на эстраду написанным на их стихи романсам Гнесина. Многие пасуют перед грубым натиском, но не Гнесин. Он возражает им, за что объявляется фактически "классовым врагом": буквально каждый номер их журналов публикует разоблачительные статьи против Гнесина! Его отстраняют от работы в консерватории, требуют закрытия возглавляемого им факультета. В ситуации постоянный травли Гнесин не сдаётся – обращается к Луначарскому, даже пишет письмо Сталину, которое, видимо, осталось неотправленным. В 1932 году эта полоса закончилась – РАПМ распустили, были установлены новые государственные приоритеты в искусстве и образовании. И хотя в начале 30-х годов учебный процесс в консерватории нормализуется, Педагогический факультет с его просветительскими идеями закрывается. В 1934 г. умирает первая жена Гнесина. Еврейская национальная музыка оказывается "на обочине" узаконенного "главного пути" в искусстве. Из-за огромной педагогической, административной, общественной работы, а также и из-за вынужденной борьбы за свои убеждения интенсивность творчества композитора ослабевает – он сочиняет значительно меньше.

1932-1938 О праве евреев на национальную культуру

Гнесин решает вернуться в ”alma mater” – переезжает в Ленинград и там становится профессором консерватории. Здесь обстановка способствует спокойной творческой работе. Гнесин пользуется огромным уважением среди студентов и педагогов, его эрудиция восхищает: нередко он замещает заболевших педагогов, читая вместо них лекции по истории искусства самых разных эпох! И тут новый удар. «Как должен себя чувствовать интеллигентный человек, который, не являясь космополитом, по аналогии с великороссом (по признанию Ленина), хочет иметь и свою национальную гордость, свою литературу, историю, поэзию, а у него отняли книги, театр, библиотеки и печатное слово?… Как должен себя чувствовать человек, который, прочтя ст. 127 Конституции РСФСР, возомнил, что еврей не хуже русского, татарина или марийца, и что он имеет право научить своего ребенка родному языку, но который почти тридцать лет не может, и в дальнейшем не сможет достать азбуки, так как только на днях министр просвещения Афанасенко ответил, что еврейскую азбуку он издавать не намерен?» За это 'наивный' вопрос его младший брат Григорий, талантливейший певец, драматический артист, замечательный писатель и поэт, переводчик и библиофил был расстрелян в 1938. В 1940 умерла старшая сестра, Евгения, а через год началась война.

1941. Ташкент. Смерть сына.

Работа в Ленинграде прервана. Гнесинку эвакуировали в Свердловск, Йошкар-Олу и Казань. В начале блокады М.Ф.Гнесин со второй женой, Галиной Ванькович (пианисткой, а впоследствии и его личным секретарем) эвакуированы в Йошкар-Олу. Осенью 1942 года они присоединяются к коллективу Ленинградской консерватории в Ташкенте. И здесь Михаила Фабиановича ждёт самый страшный удар – в возрасте 35 лет умирает его единственный сын (сказываются последствия истощения в Ленинграде и тяжелые условия эвакуации). М.Ф.Гнесин испытывает тяжелейшую депрессию, находясь при этом в ужасных бытовых условиях (долгое время они с женой живут в вестибюле Ташкентской консерватории). Его спасает тогда сила творческого вдохновения: он пишет трио «Памяти наших погибших детей», произведение, являющееся памятником-плачем по своему сыну, как и по всем детям, чью жизнь оборвала война. Созданное величайшим напряжением душевных сил, Трио вызывает горячий отклик у слушателей и знаменует возрождение творческой силы композитора.

1944. Институт имени Гнесиных Далеко не все гнесинцы уехали из Москвы; те, кто решился остаться, посреди войны и разрухи возобновили занятия. Преодолев все препятствия, Елена Фабиановна вернулась в столицу и пешком (в 68 лет!) шла до института от Казанского вокзала. Она стала добиваться строительства нового здания и нового статуса для своего детища. В 1944 году в Москве появился новый вуз – Музыкально-педагогический институт имени Гнесиных. Елена Фабиановна зовёт брата в Москву. Он возвращается и возглавляет кафедру композиции, вводит класс свободного сочинения - с самого начала обучения одновременно с курсом гармонии. Это удивительное начинание позволило студентам раскрыть себя в качестве композиторов. До Гнесина этим вопросом никто не занимался, но сейчас такая практика подготовки композиторов стала повсеместной. Еще один поздний шедевр – Соната-фантазия для квартета (также навеянная темой жертв войны) – удостаивается Сталинской премии.

1948. Мужество

Официальное признание, однако, не спасает от новых гонений. Наступает 1948 год –время борьбы с "космополитизмом". В разгар гонений на крупнейших музыкантов, Гнесин занимает исключительную по благородству позицию. Среди всеобщего хора обвинений и проклятий в адрес "композиторов-формалистов" он, выступая на различных собраниях, пытается направить разговор на музыкальные проблемы – о традициях русской музыки, о симфонизме. Композитор А. С. Леман вспоминает о совещании в ЦК в 1948 году, когда некоторые предали своих учителей: «Я не порицаю многих людей, которые в эту минуту оказались слабыми. Время было жестокое. И вот тут выступил М.Ф. Гнесин.., как всегда, тихо, но твердо: «Я лично не сторонник спешной реакции в виде обязательного выступления с раскаянием». Чтобы произнести такие простые слова, нужна была особая смелость, мужество и мудрость.» В менее многолюдных случаях он высказывается ещё откровеннее: говорит о том, что Прокофьев и Шостакович пишут хорошую музыку, а вред приносят не они, а те, кто готов, как флюгер, поменять свою позицию по указке.

Последние годы. 1953-1957

Михаил Фабианович сыграл огромную роль в культурной жизни малых республик СССР. Он консультировал молодых композиторов, собирал образцы музыки и делал обработки. Продолжаются его изыскания в области фольклора: во многих сочинениях он использует музыку народов Кавказа, Поволжья, Средней Азии. В 1930–40-х гг. Гнесин пишет множество лирических произведений на азербайджанские, адыгейские, казахские, дагестанские, туркменские, украинские интонации. Его учениками были 80 композиторов по всей стране, среди них В.Л. Клюзнер, А.И. Хачатурян, Т.Хренников, Светланов. Сам Гнесин, педагог с 45-летним стажем, заслуженный деятель искусств, дважды лауреат сталинской премии, и премии имени Глинки, считается представителем старой классической школы и под обвинения не попадает. Его трогать боялись, но его позиция не проходит незамеченной. "Ответная реакция" приходит с некоторым опозданием - видимо, расправа с Гнесиным не представлялась столь неотложной, хотя находились "доброжелатели", писавшие доносы на имя Берии. Критики перешли на пренебрежительный тон, оскорбительные нравоучения, перестали упоминать о его произведениях. В ответ на начавшуюся травлю Гнесин пишет Сталину: «В поход против меня двинута музыкальная общественность. В связи с этим в продолжение уже двух месяцев я не в состоянии сосредоточиться для продолжения моей творческой работы... И я решаюсь теперь обратиться к Вам, но не с просьбой содействовать прекращению преследования по моему адресу. Меня такого рода распоряжения не удовлетворили бы... Я все-таки передаю Вам на рассмотрение список вопросов, остро стоящих в музыкальной жизни, а в настоящий момент требующих авторитетного разрешения. За постановку этих вопросов и попытку в них разобраться - я и объявлен сейчас «классовым врагом». Если я не прав, то пусть меня продолжают «травить»; значит, я заслужил это. Но если хоть в части вопросов правда на моей стороне, то значит, музыкальное руководство нуждается в значительных переменах. И если мои мысли будут приняты во внимание... то это и будет величайшим для меня удовлетворением. К списку вопросов приложена пояснительная записка (по неизбежности подробная)». Взять его голыми руками было нельзя, поэтому пошли в обход. Кафедру композиции, которую создал Гнесин в Институте (имени Гнесиных!) приказано закрыть «за недостаточную идейно-воспитательную работу со студентами». Михаил Фабианович вынужден принять тяжёлое для себя, но спасительное для своего дела решение: он просит сохранить кафедру ценой собственного ухода и передает заведование любимому ученику, Араму Хачатуряну. Не удовлетворившись достигнутым, "группа сотрудников" института пишет Берии донос о «сионистской, еврейско-националистической идеологии Гнесина», о его пагубном влиянии на уважаемую Елену Фабиановну, о подборе преподавателей «по признаку сосредоточивания в институте кадров еврейской национальности»: “Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович! Мы, коммунисты, работающие в Государственном музыкально-педагогическом институте имени Гнесиных, обращаемся к Вам, Лаврентий Павлович, по следующему вопросу. У нас вызывает глубокую тревогу положение, создавшееся в институте с подбором и расстановкой кадров. Мы считаем, что директор института профессор Гнесина на протяжении долгих лет подбирает кадры не по деловому и политическому признаку, указанному партией, а по признаку сосредоточивания кадров еврейской национальности, и притом, не заслуживающих политического доверия. Наши усилия и работа по улучшению подбора и расстановки кадров наталкиваются на сильнейшее противодействие. Мы считаем, что главным вдохновителем этой порочной, по существу буржуазно-националистической линии является профессор Гнесин М.Ф., хотя и не состоящий формально на работе в институте, но оказывающий на него очень большое влияние через сестру. Целый ряд факторов, касающихся Гнесиных, вызывает у нас серьезнейшие подозрения. А в том, что его идеология является сионистской, еврейско-националистической, у нас сомнений нет. Вместе с тем, мы не располагаем достаточно большим и проверенным материалом для того, чтобы картина для нас была полной. Мы просим Вас, Лаврентий Павлович, поручить кому следует изучить данный вопрос и деятельность профессора Гнесина в особенности. 10 февраля 1953 года. Члены КПСС: Заместитель директора по научной и учебной части (Аксенов А.Н.) Секретарь партийного бюро (Краснощеков В.И.) Зам. Секретаря партийного бюро (Розеншильд К.К.)» В рамках борьбы с космополитизмом были уволены еще семнадцать человек... До 5 марта 1953, оставалось три недели.

Гнесин ни разу не предал, не покривил душой, не побоялся даже принять участие в конкурсе на создание гимна Израиля! Но любимой работы лишился и стал жить затворником. Несмотря на болезни, Гнесин продолжает работать, но писать теперь приходилось «в стол», лишь изредка возвращаясь к еврейской теме. Надломленный годами преследований, Михаил Фабианович ушел из жизни 5 мая 1957 года в Москве. Опера «Бар-Кохба» осталась незаконченной. После смерти его причисляют к «забытым» композиторам. Справедливой компетентной оценки своего творчества Гнесин, великий и недооцененный композитор, при жизни так и не услышал. Великий педагог, воспитавший плеяду национальных композиторов, всю жизнь оставался преданным “рыцарем еврейской музыки”.

Возвращение “странствующего рыцаря” еврейской музыки

Нотные издания произведений Гнесина сохранились в Московской консерватории. Его вторая жена, Галина Маврикиевна Ванькович собрала большой архив документов, связанных с его именем. Его творческое наследие (причём, не только композиторское, но и научно-литературное) столь значительно и оригинально, что оно естественно возвращается к нам, как давно уже вернулись многие художники Серебряного века. В последние годы о Гнесине пишут все больше исследователей, исполняют гораздо чаще в разных странах. 26 октября 2005 в Рахманиновском зале консерватории в исполнении квартета «Beit Agnon», «Credo-квартета» и солистов ансамбля «Студия новой музыки» прозвучали сочинения Гнесина, которые не исполнялись уже более четверти века, романсы и произведения для небольших инструментальных составов: «Соната-фантазия» (1945), «Песня странствующего рыцаря» (1917), «Сюита для струнного квартета» (1937), «Из песен моего деда» (1912), секстет «Адыгея». «Музыка, написанная почти сто лет назад современником Стравинского, Рахманинова, Скрябина, Прокофьева, Шостаковича, оказалась новой и «свежей». Даже по небольшому количеству сочинений уже можно было судить об оригинальности и необычности музыкального письма композитора. Концерт, ставший первым шагом к возрождению музыки М.Ф.Гнесина, вызвал живой интерес у публики — Рахманиновский зал был полон».

Источники: